Российская медицина развивается с каждым годом, однако лечение за границей до сих пор сохраняет популярность среди россиян. По словам министра здравоохранения Вероники Скворцовой, поток россиян, выезжающих на лечение в другие страны, в последние годы серьезно сократился. Она отмечала, что по итогам 2016 года за плановой медицинской помощью в другие страны выехало всего 80 тыс. человек. Однако желающие лечиться в иностранных клиниках все еще есть. Но теперь им необязательно будет ехать за границу — иностранные клиники привезут в Россию.
Для этого в «Сколково» появится особая зона, где откроются клиники из разных стран мира — «Хадасса» из Израиля, «Бундан» из Южной Кореи и UPMC из США. В ней госпитали смогут работать по своим собственным зарубежным законам: они получат право нанимать врачей-иностранцев и использовать медицинское оборудование и препараты, которые еще не зарегистрированы в России. Столичные власти рассчитывают, что Международный медицинский кластер позволит значительно развить здравоохранение Москвы и Подмосковья.
Генеральный директор фонда, который будет управлять кластером, Михаил Югай рассказал в интервью ТАСС, зачем российской медицине нужна эта особая зона, филиалы каких известных клиник могут появиться в России, какие отечественные компании готовы инвестировать в частное здравоохранение и по каким законам участники кластера будут нести ответственность перед пациентами.
— На территории «Сколково» ведется строительство Международного медицинского кластера, где должны разместиться представительства ведущих зарубежных клиник. В чем его особенность?
— В медицине есть две проблемы: первая — как вылечить пациента, вторая — как сделать это экономически эффективно.
Существует термин «госпитальная логистика», который означает самый короткий путь пациента от болезни к здоровью. Он включает в себя несколько показателей: быстроту и эффективность диагностики, оперативность оказанной медицинской помощи, корректность послеоперационного ведения пациента.
В России госпитальный менеджмент только появляется, поэтому мы можем ждать, пока он сам эволюционно разовьется, или можем взять уже готовые модели, алгоритмы и стандарты лечения и внедрить их. Для интеграции готовых моделей необходимо в первую очередь поработать в этих условиях. Для этого кластер и создан.
То есть российские врачи будут работать внутри госпитальных моделей, которые сформировались в разных странах — в Южной Корее, Израиле или Германии. Они будут собирать зарубежные практики, чтобы затем внедрить их в России с учетом отечественных особенностей культуры, менталитета и традиций.
— Какие клиники намерены присоединиться к проекту?
— С февраля 2017 года мы начали роуд-шоу по привлечению в кластер инвесторов и зарубежных клиник.
Первыми отреагировали Израиль и Южная Корея. Если с Израилем у нас есть много исторических связей, то интерес Южной Кореи стал для нас полной неожиданностью.
Когда мы проанализировали это явление, оказалось, что корейцы за 15 лет совершили революцию: они перешли от очень средней системы здравоохранения к высокотехнологичной медицине, которую рассматривают как продукт национального экспорта.
Корейцы сделали эту систему конкурентной. Нашим первым партнером из Южной Кореи стал госпиталь «Бундан» Сеульского национального университета.
Мы также практически вышли на подписание контракта с израильской клиникой «Хадасса», с другой клиникой из Израиля «Рамбам» обсуждаем детали сотрудничества. Публично заявил о желании участвовать в проекте госпиталь UPMC, который входит в топ-20 лучших американских клиник. Еще один американский институт IHPM планирует создать в кластере центр по развитию программ корпоративного здоровья и профилактики.
К нам также приходят сетевые частные клиники. Они живут в конкурентной атмосфере, а для того, чтобы быть сильнее конкурентов, клиника должна постоянно увеличивать свое присутствие.
— Сколько всего госпиталей вы планируете создать на территории кластера?
— Изначально мы планировали создать 15 клиник мощностью от 60 до 100 коек каждая, однако это число может быть увеличено.
Мы уже обсуждаем конкретную модель работы и подбираем инвесторов для 11 клиник из Израиля, США, Италии, Финляндии, Франции, Испании, Германии, Швейцарии, Южной Кореи и Японии. Кроме того, у нас есть еще около 60 клиник, которые потенциально заинтересованы в сотрудничестве. Чаще всего это многопрофильные клиники.
— По каким критериям отбирались клиники?
— При подборе операторов мы оцениваем целый комплекс критериев.
Один из важных аспектов — это желание иностранцев обучать российских специалистов. По нашим прогнозам, около 80% персонала в клиниках кластера будут составлять именно российские врачи и медсестры. И нам важно, чтобы зарубежные партнеры были готовы организовать механизм трансферта знаний. Я думаю, что через несколько лет, когда в России появятся хорошие клиники, интерес населения к услугам отечественных врачей возрастет в несколько раз.
Вторым важным аспектом для запуска клиник является работа с пулом инвесторов. Очень часто сами операторы не могут финансировать клиники в силу юридических особенностей своих организаций. Например, есть некоммерческие организации, которые не могут инвестировать за границей. Поэтому в качестве участников кластера мы всегда рассматриваем связку оператора и инвестора.
Сейчас мы видим интерес преимущественно со стороны российских инвесторов, и, на наш взгляд, это даже хорошо, потому что российские инвесторы ориентируются в рынке, понимают, как с ним работать. Российский инвестор и иностранный оператор — это идеальное сочетание.
— Кто финально одобряет проекты клиник?
— У нас предусмотрена собственная процедура отбора госпитальных операторов. Сначала клинику оценивает экспертный совет, в состав которого входят известные представители московской медицины, а также иностранные эксперты. Они выясняют, насколько клиника перспективна и нужна для города, а также оценивают ее соответствие целям кластера — это развитие отечественной медицины, кадров в медицине и научных исследований. Научный компонент мы оцениваем, например, по тем инвестициям, которые клиника готова направить на научные исследования.
После этого свое заключение дает наблюдательный совет фонда кластера, который возглавляет мэр Москвы и куда также входят представители правительства Москвы, правительства Российской Федерации, Министерства здравоохранения и Фонда «Сколково». Набсовет оценивает картину в целом: клинику, инвестора, социальную и экономическую значимость проекта для Москвы, а затем уже принимает окончательное решение.
— Действительно ли клиники будут работать по специальному закону, позволяющему им работать по законодательству своей страны?
— Да, и этот закон — квинтэссенция кластера. Исторически сложилось, что Россия — страна довольно консервативная. У нас во многих отраслях, в том числе в медицине, сложилось устойчивое законодательство, которое сложно поменять.
Так, первый ограничитель в медицине сегодня — это мобильность врачей. Развитие медицины в мире в целом базируется на мобильности врачей. В европейских странах врачи перемещаются по миру, обмениваются опытом, совместно занимаются лечением пациентов.
Российские врачи этой мобильности лишены. Безусловно, у наших врачей есть возможность выезжать за рубеж, но это либо конференции, либо краткосрочные стажировки, где они даже не могут подойти к операционному столу или больному. Также не могут свободно приезжать в Россию и иностранные врачи. Для этого нужно долго проходить подтверждение диплома, сдавать экзамен на русском языке. Площадка кластера позволит нашим российским врачам совершенно законно лечить больных бок о бок с иностранными специалистами и вместе оперировать.
Второй ограничитель — регистрация лекарственных препаратов, которая может длиться годами. Условно говоря, препарат попадает на российский рынок только через 5 лет после того, как он вышел на европейский рынок. То же самое с медицинским оборудованием — оно регистрируется в более короткие сроки, но этого все равно недостаточно.
Чтобы поменять систему во всей России, потребуются годы. Мы попробуем поменять систему на территории кластера. Федеральный закон убирает регуляторные барьеры, позволяя клиникам создавать здесь свои точные копии.
— Значит, клиники кластера смогут ввозить и использовать незарегистрированные в России лекарственные препараты и медоборудование. Тогда возникает вопрос: по какому закону клиники будут нести ответственность?
— Это справедливый вопрос. Мне пришла в голову следующая ассоциация: представьте трансплантацию. При пересадке органа нужно сшить сосуды, связки, нервы. Мы тоже, по сути, занимаемся трансплантацией: мы трансплантируем иностранную медицину в «тело» российской медицины. И вот сшиваем все эти сосудики и нервы — то есть шаг за шагом встраиваем закон в российскую юридическую систему.
Вопрос юридической ответственности — важнейший вопрос. Предполагается, что клиники будут работать по своим протоколам и законам, но ответственность будут нести по российскому законодательству. Причинение вреда и врачебная ошибка есть везде.
Закон носит рамочный характер, поэтому нам предстоит серьезная работа по доработке нормативно-правовой базы. Мы уже разбираем все эти вопросы с юристами, и работа продлится еще несколько месяцев. Мы также сотрудничаем в этом направлении с Минздравом, Росздравнадзором, таможней, миграционной, налоговой службой.
— Предусмотрены ли какие-то смягчающие условия для иностранных клиник, почему они заинтересованы в проекте? Будут ли налоговые льготы для резидентов?
— Пока конкретного ответа на эти вопросы нет. Однако я полагаю, что специальные условия должны быть.
Оставить комментарий