Глава Минфина заявил, что при цене ниже 70 долларов за баррель правительство не будет пополнять Фонд национального благосостояния — главную правительственную «кубышку», все доходы от экспорта энергоносителей пойдут в бюджет. А при совсем уж низкой цене углеводородов власти увеличат заимствования на рынке или использует средства ФНБ.В общем, кабмин придерживается такой политики, чтобы получатели федеральных денег (граждане, учреждения, бизнес) не чувствовали никакого дискомфорта, колебания цен и влияния санкций. Которые с принятием каждого очередного пакета становятся просто «ядерными».
С 5 декабря введен ценовой потолок в пределах 60 долларов за баррель на сырую российскую нефть при ее поставках морским путем. Что уже сказывается на доходах экспортеров. Страны Юго-Восточной Азии, куда переориентируются наши поставки, требуют существенных ценовых скидок, они доходят до 32-35 долларов за баррель, сплошное разорение для российских нефтяников.
Но беда, как известно, не приходит одна. С февраля будущего года в действие вступает европейское эмбарго на морские перевозки российских нефтепродуктов – бензина, солярки, мазута… Там тоже «закручиваются гайки» где можно и где нельзя.
В общем, «нет уж дней тех светлых боле», когда федеральная казна безмятежно пополнялась за счет нефтедолларов. Аналитики полагают, что из-за санкций коллективного Запада дефицит бюджета в наступающем году увеличится примерно на 3 трлн рублей – в дополнение к тем 2,9 трлн, которые уже заложены в бюджете 2023 года.
За счет чего государство намерено исполнять свои обязательства перед гражданами, реализовывать социальные программы?
Схема, предлагаемая Минфином, в какой-то степени нам знакомая. По прежнему бюджетному правилу все нефтедоходы ниже 40-43 долларов за баррель раньше поступали в федеральную казну. А все, что было выше, — шло на пополнение Фонда национального благосостояния. В лучшие времена его берегли как зеницу ока, в нем находилось порядка 13 триллионов рублей, которые при катаклизмах мирового масштаба могли стать спасательным кругом для российской экономики. По состоянию на 1 декабря Фонд составлял 11,4 трлн рублей — 8,5% от ВВП. При этом в течение года из него потихоньку брались деньги на покрытие дефицита бюджета. На Петербургском международном экономическом форуме в июне нынешнего года Антон Силуанов говорил, что до конца года траты из Фонда могут составить 3-4 трлн рублей.
Сейчас, по сути, Минфин предлагает тот же самый «усекаемый вариант» формирования ФНБ, только планка поднята выше, до 70 долларов за баррель. Однако это не бюджетное правило, в обновленном варианте там заложен совсем другой принцип распределения экспортных доходов от торговли сырьем.
— Кстати, имеется в виду нефть североморской марки Brent или российской Urals?
— Конечно, Urals. Мы же ею торгуем, и о ее цене идет речь. Ну, так вот, если бы, допустим, отсекали по 40 долларам, как было в старом бюджетном правиле, дали сигнал Западу, что для нас этот уровень приемлем. С точки зрения экономики нам все равно, как эти нефтедоходы распределяются. Из бюджета и дальше в народное хозяйство или через ФНБ — в любом случае они расходуются на одни и те же цели. Это разделение не стоит воспринимать, как новацию, способную изменить экономику.
— Как быть с ФНБ? Беречь его как священную корову, на случай грядущих катаклизмов или, наоборот, — вкладывать в развитие инфраструктуры и технологий?
— От мирового кризиса, если он состоится, защищают не формальные деньги, которые спрятаны в «кубышке», а полнокровно работающая экономика. Деньги помогают тогда, когда отлажен четкий производственный механизм. Но в любом отлаженном механизме случаются «дыры», вот тогда их точечно латают финансами. А если экономика слабая и неэффективная, денежные накопления проблему не решат.
— Значит, ФНБ нужно тратить?
— Я не говорю, что его нужно обнулить, резервы и заначки всегда пригодятся. Однако средства лучше направлять на развитие внутренней экономики, контролируя их эффективное использование. Тогда экономика будет устойчивой к внешним потрясениям, и у нас появится тот самый «островок стабильности», о котором мы говорили еще сравнительно недавно. И мы сможем позволить себе как бы со стороны смотреть на мировой кризис.
Оставить комментарий